…Аз грешен, может быть, но, без сомнений,

Все ж Господом направлен слабый гений,

И пред крестом, качнувшись, устою…

Так что же? Обработать резаками,

В огонь швырнуть дрожащими руками

Вот эту жизнь бумажную мою?

Вот эту душу, сложенную в стопки

Листов измятых? Этот почерк робкий,

А, впрочем, нагловатый иногда…

Вот эти зарифмованные страхи,

Шаги в ночи, и белые рубахи,

Готовые для Страшного Суда?

Нет, нет! Не вынешь, не швырнешь в полымя,

Не вычеркнешь ни прозвище, ни имя,

Не позабудешь даже запятой;

Потянешь за собой, слабея с ходу,

Всю эту стихотворную свободу

В союзе с крестословицей святой…

Их молча вывели из камер

И зачитали приговор.

От страха поскользнулся Крамер.

Сквозь фиксы цыкнул старый вор.

Потом тела накрыли серым,

Раздали премии живым:

По три червонца офицерам,

По пять с полтиной – рядовым.

Качнулся свет под колпаками,

Был даже неуместный смех;

Какой-то дед пришел; руками

Он на свободу вынес всех.

Всего, что я просить уже не в силах -

Он сам, Господь, от всех щедрот горазд

Убогих оделять, больных и сирых.

А я не сирый, даже не больной,

Ну, чуть убог… Но это исправимо.

Чего просить мне? Крыльев за спиной?

Тепла побольше да поменьше дыма?

Земную твердь снегами замело,

Следов не счесть, да к небу нету хода...

Весь мир осел узором на стекло,

И вместо смерти - вечная свобода.

Чего уж тут выпрашивать, молить

В безвременье, где даже век - минута.

Я помолчу, мне незачем юлить

перед лицом Творца и Абсолюта.

Мне незачем пенять на вся и всех,

Шарахаться шагов и резких свистов,

Я всех людей простил за глупый смех,

Я даже раз просил за коммунистов,

но за себя? Нет прихоти чудней -

выпрашивать, теряясь в общем гаме,

того-сего... успехов, денег, дней -

огня не замечая под ногами...

(Стихи Январцева из романа “Ледяная страна”)

Вот так, Сугробов… Кончилась зима...

Сошла с ума проклятая природа,

Пустеют в марте наши закрома -

Ни хлеба там, ни бражки… Год от года

Какой-то хлыщ бомбит все веселей

Рабочего, колхозника, поэта…

Я в феврале не досчитался дней -

И в ночь всю ночь палил из пистолета.

Уж лучше бы опять - снега, снега

Засыпали до крыш и душ округу,

В тебе, Сугробов, вижу я врага,

Но будешь замерзать – подам как другу

Ладонь свою – в ней вечное тепло,

Она двенадцать женщин обнимала;

Я вытащу тебя, снегам назло,

Из самого смертельного провала…

Ты не умрешь нигде и никогда,

Ты не исчезнешь тенью между черни,

Не пропадешь меж пил и пней труда,

Под солнцем дней или во тьме вечерней...

Давай, Сугробов, в мире ледяном

Останемся до ангельского зова,

И думать будем только об одном,

А прочее, видать, не стоит слова…

Не скажем никогда и никому –

Куда несло нас в мировом угаре,

В какую мы заглядывали тьму,

Откуда мы возникли, Божьи твари…